tomtar . Она нашла интересную информацию о писателе, но не смогла отыскать тексты двух его повестей 20-х годов - "С мешком со смертью" и "Тайна Ани Гай". Поскольку повести публиковались в четырехтомнике С.Григорьева, который выходил в свет на рубеже 50-60-х годов, я решила, что найти их будет нетрудно. Но как выяснилось, собрание сочинений С.Григорьева сохранилось только в одной из 46-ти библиотек нашего города - в бывшей библиотеке Нефтекомбината (сегодня носит имя поэта Вяткина).Сергей Григорьев (1875-1953) - очень известный детский писатель 20-40-х годов ХХ века.
Как писал о нем С.Сивоконь, "с портрета Сергея Григорьева... смотрит на нас пожилой бородач из тех, что немало повидали на своем веку, - этакий дедушко Слышко из сказов Бажова: народный умелец, старый русский мастеровой, любитель порадовать детишек веселой байкой. Портрет правдив, но только отчасти. Да, Сергей Григорьев - человек из народа и сказочку или байку рассказать был не прочь. Но он же и человек высокообразованный - в инженерном, журналистском, да и в писательском деле; и вот об этой стороне его личности поздний портрет умалчивает".
Хотя Сергей Григорьев больше знаком нам как автор исторических повестей, очень любопытными оказались и его детские книги о гражданской войне, написанные буквально "по следам событий" - в 1924-м и 1925-м году.
Вот обложки переизданий 1927 года (найдена
tomtar ) и 1961 года (3-й том собрания сочинений):
Повесть "С мешком за смертью" опубликована в собрании сочинений "с большими сокращениями", как признаются сами составители. Поэтому смысл ее названия я могу толковать только по короткой сценке в самом начале: голодающие мурманские рабочие собираются в экспедицию за хлебом, токарь Граев берет с собой сына Марка, а жена говорит ему перед дорогой:
"-Охо-хо! За смертью ты едешь, Иван Андреевич.
- За ней самой. Мы ее с Марком поймаем да и...
Марк спросил:
- Что?
- В мешок! В твой мешок... посадим и...
- А потом?
- Потом привезем сюда.
- Ну! А потом?
- А потом предадим ее суду революционного трибунала...
И Марку стало весело, хотя он видит, что отец бодрится перед расставанием с женой и дочерью<...>
Иван Андреевич достал с полки кисть и банку с суриком и нарисовал на мешке Марка красной краской "адамову голову", а под ней скрещенные две кости и снизу печатными буквами написал: "Смерть врагам!"
Хоть в книге и упоминаются "враги" и "революционный трибунал", проходят митинги, но пафос борьбы почти не замечаешь, потому что Григорьев прежде всего - хороший бытописатель, который схватывает жизнь "как она есть".
Вместе с мальчиком Марком мы оказываемся у порога-падуна, где он ловит рыбу руками.
Видим, что рабочие едут отнюдь не на "продразверстку", не хотят изымать хлеб с оружием в руках, а собирают целый эшелон товаров на обмен.
А как Григорьев описывает поездку в поезде, как он знает наизусть устройство паровоза-декапода и повседневную жизнь железной дороги, разоренной гражданской войной! (Недаром - сын машиниста). Такую же радость, какую когда-то в детстве пережил сам писатель, испытывает и мальчик Марк, когда ему в первый раз позволяют управлять составом.
В дороге Марк знакомится с институткой Аней Гай, дочерью полковника. Девочка отстала от поезда, когда ехала вместе с подругами в эвакуацию - из Петрограда в Симбирск, а теперь оказалась вместе с рабочими в тамбовских лесах.
Очень интересен для меня взгляд Григорьева на крестьян известных "партизанщиной" краев, где воевали против всех - и белых, и красных. И снова - объективность, понимание, никаких огульных оценок.
Чтоб получить желанный хлеб, рабочие помогают крестьянам наладить работу автоматической американской мельницы. С каким восхищением описывает Григорьев работу гигантского четырехэтажного механизма! Важнее, чем война и идеи, для писателя были человеческий труд и его результат, уважение к обычному человеку - будь то рабочий, крестьянин или дочь полковника, как Аня Гай.
Помол зерна завершается "красной ярмаркой" - обменом товаров на муку, рабочие собираются домой, на север, а Аня остается в доме мельничихи, которая недавно потеряла дочь и привязалась к девочке. Ане трудно расстаться с Марком, но она понимает, что даже привезенный хлеб лишь ненадолго обманет голод, и не хочет стать в тягость чужой семье.
По повести "С мешком за смертью" трудно судить, что объединяет эту историю с рассказом "Красный бакен", герой которого мальчик Максим провел пароход через минные заграждения.
Связь произведений становится очевиднее, когда знакомишься с повестью "Тайна Ани Гай" . Ее действие начинается в тех же тамбовских лесах, но только село, где живет девочка, захватывают мамонтовцы. Мельница горит, погибли мельник и его жена, Аня снова обречена на скитания.
Ее спутником неожиданно становится юный Али - уроженец юга, из чьего рукава выглядывает прирученная перепелка.
Речь Али добавляет забавного колорита книге, сюжет становится все динамичнее. Мальчик зовет Аню с собой в Персию, но дорога вниз по Волге перекрыта белыми. И вот тут Али знакомится с Максимом - героем "Красного бакена", ребята попадают сначала на теплоход, а затем начинают сплав по реке на плотах - мимо постов белогвардейцев.
Здесь в книге усиливается мотив "революционных приключений". Вместе с детьми на плоту матрос Ждан, бывший командир Максима. Ему тесна дисциплина, душа жаждет моря, и он отправляется поближе к друзьям-матросам, решив попутно завезти в Баку партию оружия.
Как спрятать оружие на открытых любому взору плотах? Аня вспоминает, что староверы хоронят покойников в долбленых колодах, считают за грех вбивать железные гвозди. Плот "начинили" оружием, в одном из бревен спрятался сам Ждан, и теперь любая встреча с белыми может стать смертельно опасной.
Не буду пересказывать все перипетии сюжета. Герои благополучно достигли Каспийского моря, но вскоре в перестрелке погиб Максим, Аня заболела малярией и в бессознательном состоянии оказалась в Персии.
Мы помним, что к "персидским мотивам" не раз обращался Есенин. У Григорьева Персия повернулась к Ане и Али своей черной стороной. Восток обманчив, вместо соловьев и роз девочку ждала рабская работа на ковровой фабрике, а мальчик стал учеником медника.
Бедой откликнулось столкновение Али с надсмотрщиком ковровой фабрики, но зато Аня получила возможность вернуться в Россию, где решила найти своего друга Марка.
Осталось ответить на вопрос, почему книга называется "Тайна Ани Гай"?
Единственная тайна Ани - ее происхождение. Но о ней знают все ее друзья, и это не мешает им ценить свою подругу, девочку невероятной доброты и благородства (Чего стоит сцена в эшелоне: она раздает весь свой хлеб голодным ребятишкам , а когда сама остается без кусочка, то детские ладошки тянутся к ней с оставшимися крошками, и она целует каждую ручку).
Позволила себе столь подробный рассказ о двух книгах С.Григорьева 20-х годов, поскольку они не всем доступны. А главное, хочется разгадать еще одну загадку - возможно, в повестях были и другие сюжетные линии.
С.Маршак написал о С.Григорьеве в своей статье "О большой литературе для маленьких":
«...детская повесть должна открывать широкие перспективы, должна быть способна к обобщениям больше, чем книга для взрослых.
А у нас выходило одно из двух: либо неверовское "горе горькое" (говорится о повести Неверова «Ташкент – город хлебный» - прим. ), либо романтически бесшабашная удаль очень популярных в свое время бляхинских "Красных дьяволят" , которые взяли в плен аж самого батьку Махно! Где-то в промежутке между "Ташкентом - городом хлебным" и "Дьяволятами" оказались повести Сергея Григорьева "С мешком за смертью" и "Тайна Ани Гай".
В этих книгах тоже есть теплушки, и голод, и мешочники. Но постепенно темп повести все ускоряется, и вот уже вместо скучных теплушек перед нами мелькают таинственные автомобили заграничных авантюристов. На наших глазах совершается загадочное похищение героини повести. Ее спасает благородный шестнадцатилетний бандит. Повесть о революции незаметно превращается в традиционный детектив с примесью идиллического детского романа о мальчике и девочке, разлученных и ищущих друг друга.
Но Сергей Григорьев - писатель, а не случайный человек в литературе. У Сергея Григорьева есть книги, в основу которых положен более подлинный материал - такие, как "Мальчий бунт", "Берко-кантонист", "Красный бакен". Поэтому даже авантюрная его повесть не могла докатиться до прямой бульварщины».
